А поехал тут Добрыня по чисту полю,
А наехал во чистом поле да ископыть,
Ископыть да лошадиную,
А как стульями земля да проворочена.
И поехал тут Добрыня сын Никитьевич
Той же ископытью лошадиною.
Наезжает он богатыря в чистом поле:
А сидит богатырь на добром коне,
А сидит богатырь в платьях женских.
Говорит Добрыня сын Никитьевич:
«То ведь не богатырь на добром коне,
То же поляница знать удалая,
А кака ни тут девица либо женщина».
И поехал тут Добрыня на богатыря,
Ударил своей палицей булатной
Тую поляницу в буйну голову,
А сидит же поляница не сворохнется,
А назад тут поляница не оглянется.
На коне сидит Добрыня - приужахнется.
Отъезжает прочь Добрыня от богатыря,
А от той же поляницы от удалой:
«Видно, смелость у Добрынюшки по-старому,
Видно, сила у Добрыни не по-прежнему!»
А стоит же во чистом поле да сырой дуб,
Да в обнем он стоит да человеческий.
Наезжает же Добрынюшка на сырой дуб,
А попробовать да силы богатырские.
Как ударил тут Добрынюшка во сырой дуб,
Он расшиб же дуб да весь по ластаньям.
На коне сидит Добрыня, приужахнется:
«Видно, силы у Добрынюшки по-старому,
Видно, смелость у Добрыни не по-прежнему!»
Разъезжается Добрыня сын Никитьевич,
На своем же тут Добрыня на добром коне
А на ту же поляницу на удалую;
Ударил своей палицей булатной
Тую поляницу в буйну голову;
На коне сидит же паляница не сворохнется,
И назад же поляница не оглянется,
На коне сидит Добрыня - приужахнется.
Отъезжает прочь Добрыня от богатыря,
А от той же поляницы от удалой.
«Смелость у Добрынюшки по-прежнему,
Видно, сила у Добрыни не по-старому».
А стоит тут во чистом поле да сырой дуб,
Он стоит да в два обнема человеческих.
Наезжает тут Добрынюшка на сырой дуб,
Как ударит тут Добрынюшка во сырой дуб,
А расшиб же дуб да весь по ластиньям.
На коне сидит Добрыня - приужахнется:
«Видно, сила у Добрынюшки по-старому,
Видно, смелость у Добрыни не по-прежнему!»
А наехал тут Добрыня да во третий раз
А на ту же поляницу на удалую,
Ударил своей палицей булатной
Тую поляницу в буйну голову;
На коне сидит же поляница, сворохнулася,
И назад лее поляница оглянулася.
Говорит же поляница да удалая:
«Думала же, русские комарики покусывают,
Ажио русские богатыри пощелкивают!»
Ухватила тут Добрыню за желты кудри,
Сдернула Добрынюшку с коня долой,
А спустила тут Добрыню во глубок мешок,
А во тот мешок да тут во кожаный.
А повез же ейный было добрый конь,
А повез же он по чисту полю,
Испровещается да ейный добрый конь:
«Ай же ты, хозяюшка любимая,
Молода Настасья дочь Никулична!
Не могу везти да двух богатырей:
Силою богатырь супротив тебя,
Смелостью богатырь да вдвоем тебя!»
Молода Настасья дочь Никулична
Сдымала тут богатыря с мешка, да вон из кожанца,
Сама ко богатырю да испроговорит:
«Если стар богатырь - я голову срублю,
Если млад богатырь - я в полон возьму,
Если ровня богатырь - я замуж пойду».
Увидала тут Добрынюшку Никитича.
«Здравствуй, душенька Добрыня сын Никитьевич!»
Испроговорит Добрыня сын Никитьевич:
«Ах ты, поляница да удалая,
Что же ты меня да нынче знаешь ли,
Я тебя да нынче не знаю ли?»
А бывала я во городе во Киеве,
Я видала тя, Добрынюшку Никитича;
А тебе же меня нынче негде знать.
А поехала в чисто поле поляковать,
А искать же я себе-ка супротивничка.
Возьмешь ли, Добрыня, во замужество?
Я спущу тебя, Добрюнюшку, во живности.
Сделай со мной заповедь великую,
А не сделаешь ты заповеди да великие,
На ладонь кладу, другой сверху прижму,
Сделаю тебя да в овсяный блин!»
«Ах ты, молода Настасья дочь Никулична!
Ты спусти меня во живности,
Сделаю я заповедь великую,
Я приму с тобой, Настасья, по злату венцу!»
Сделали тут заповедь великую,
И поехали ко городу ко Киеву,
Да ко ласковому князю ко Владимиру,
Ко своей было ко родителю ко матушке,
А к честной вдове Афимье Александровне.
Приняли они да по злату венцу.
Тут за три дня было пированьице
Про молода Добрыню про Никитича.
Тут век про Добрыню старину скажут -
Синему морю на тишину,
Вам всем, добрым людям, на послушанье.